Одной из главных ценностей любой мировоззренческой системы является свобода. Собственно, свобода — это фундаментальная ценность, без неё никакая этическая система не возможна. Понятие свободы является центральным, так как оно связано с таким понятием, как ответственность. Социум имеет свои запреты и дозволения, и человек, живущий в соответствии с правилами социума (в том числе нередко и религиозными), всегда ставится в ситуацию выбора, зная и понимая, что он несет за этот выбор полную ответственность.
1. Свобода воли как философский первопринцип
Одной из главных ценностей любой мировоззренческой системы является свобода. Собственно, свобода — это фундаментальная ценность, без неё никакая этическая система не возможна. Понятие свободы является центральным, так как оно связано с таким понятием, как ответственность. Социум имеет свои запреты и дозволения, и человек, живущий в соответствии с правилами социума (в том числе нередко и религиозными), всегда ставится в ситуацию выбора, зная и понимая, что он несет за этот выбор полную ответственность.
Таким образом можно сказать, что проблема свободы воли связана с проблемой причины и действия, а также с проблемами философии религии и моральной философии.
Говоря приблизительно, свобода воли означает свободу выбора. Отрицание свободы воли есть детерминизм — теория, согласно которой ни один человек не может контролировать собственные действия. Согласно этой теории имеется только одно точно заданное будущее.
По мнению детерминистов, все действия людей обусловлены неподконтрольными им факторами. Человеческие поступки обусловливаются не свободным выбором, а генетическим кодом, инстинктами, переживаниями раннего детства или социальной средой.
Так что же такое свобода воли? Предрешено ли будущее или же человек может своими действиями и поступками менять его? Если да, то в какой степени?
В повседневной жизни мы чувствуем, что можем выбирать. С другой стороны, мы видим господство закона причинности в природе в целом и знаем, что мы сами составляем часть природы.
Допустим, человеческие действия не подчиняются закону причинности и, значит, совершаются случайно. В таком случае является ли человек, чьи действия случайны, более свободным, чем человек, чьи действия обусловлены? Видимо, нет. Если человеческие действия беспричинны, являются результатом случая, то индивид не свободен. Человека, чье поведение определяется случаем, следует назвать не свободным, а безумным.
Как бы то ни было, действия, являющиеся результатом выбора тоже, не случайны. Например, если я сделал выбор посетить город Ворсма, то едва ли могу сказать, что оказался там по чистой случайности. С другой стороны, если все человеческие действия причинно, обусловлены, то индивид опять-таки не свободен. Выбор не может ускользнуть от причинности. Чаще всего выбор определяется инстинктом или социальной средой.
Итак, в любом случае оказывается, что свободы воли не существует.
Может в моих рассуждениях ошибка? Совместимы ли свобода воли и детерминизм?
Если бы люди не были свободны, то они не отвечали бы за свои поступки. Но если бы никто не отвечал за свои поступки, то в мире не было бы места для эмоций, таких как благодарность или жажда мщения. Глупо пылать жаждой мщения по отношению к существам, не обладающим возможностью выбора, скажем, к бактериям. Больше того, не имело бы никакого смысла прощение. Если бы человеческое существо, которое решило причинить мне вред, было принуждено к своему выбору неподконтрольными ему факторами, если бы оно было всего лишь инструментом в жестко детерминированной вселенной, то разве я мог бы прощать? С равным успехом я мог бы простить силу тяготения, которая послужила причиной моего падения.
Свобода воли обнаруживается в том, что мы действительно выбираем между поистине альтернативными способами действия. Альтернативные варианты действия должны быть реальными; например, мы не можем принять свободное решение о дыхании посредством жабр, если у нас нет жабр.
Человеческие существа не неодушевлённы, а живы, и активны. Этим определяется их способность служить причиной собственных действий. Неотъемлемой частью реального выбора является понимание личностью собственной ответственности за свой выбор.
Надеюсь, мне удалось с помощью несложных объяснений, основная идея которых заимствована у Дэвида Юма — великого английского философа 18 века, раскрыть кратко понятие «свободы воли» и дать общее представление об этом понятии как о философском первопринципе.
. «Я» как интеллектуальная интуиция
Интеллектуальная интуиция — способность непосредственного познания интеллектом без обращения к чувствам; умозрение, созерцание рассудком.
Классическую трактовку термину дал Рене Декарт: интуиция есть «не зыбкое свидетельство чувств и не обманчивое суждение неправильно слагающего воображения, а понимание ясного и внимательного ума, настолько легкое и отчетливое, что не остается совершенно никакого сомнения относительно того, что мы разумеем». Сходным образом интеллектуальную интуицию истолковали Б. Спиноза, Д. Юм и иные мыслители Нового времени. Дж. Локк, как и Декарт, подчеркнул связь интуиции с дедукцией, или доказательством. Таким образом, характерными чертами интеллектуальной интуиции для философии Нового времени были очевидность, непосредственность, ясность, отчетливость, достоверность, отсутствие сомнения, невозможность неприятия, фундаментальность для всего остального знания и познания.
И. Кант проводит различение между чувственностью как производным способом созерцания и интеллектуальным созерцанием как его первоначальным способом: если первый присущ конечному мыслящему существу, то второй — первосущности. Интеллектуальному созерцанию Кант приписывает некую божественную творческую силу, ибо с его помощью не только происходит познание, но и творится сам предмет познания «Сознание самого себя есть простое представление о Я, и если бы через одно это представление самодеятельно было бы дано все многообразное в субъекте, то внутреннее созерцание было бы интеллектуальным».
Кант приходит к выводу, что и разум, и рассудок лишены возможности непосредственного, интуитивного усмотрения истины. У Канта интуиция — это предчувствие разума, для него интуиция — это источник, где берет начало абсолютная уверенность. Кант диалектически возвышает значимость знания, опосредованного формами мышления, основывающимися на логических формах рассудка и разума. Таковые понятие, суждение, умозаключение.
Вопрос о непризнании у человека интеллектуальной интуиции явился одним из водоразделов между Кантом и последовавшим за ним немецким идеализмом: уже Фихте приписывает человеку интеллектуальное созерцание: «Созерцание самого себя при выполнении акта, благодаря которому у него возникает Я, я называю интеллектуальным созерцанием».
Эти идеи развил в дальнейшем Ф. Шеллинг: понимая интеллектуальное созерцание как «знание, которое одновременно есть продуцирование своего объекта». Однако спекуляции представителей немецкого идеализма привели к тому, что само понятие интеллектуального созерцания было серьезно дискредитировано. Со временем вновь стала доминировать кантовская точка зрения, согласно которой человек не обладает способностью интеллектуального созерцания; интуиция же в 20 в. все чаще стала интерпретироваться не как интеллектуальная, или рациональная, а как иррациональная, или сверхразумная, способность познания.
. Воля и сущность бытия в противопоставлении объекта и субъекта
Несомненно, состояние проблемы «сознания» и «субъективного» напрямую связано с перспективами решения основного вопроса философии.
Основной вопрос философии — вопрос об отношении сознания к бытию, мышления к материи, природе, рассматриваемый с двух сторон: во-первых, что является первичным — дух или природа, материя или сознание — и, во-вторых, как относится знание о мире к самому миру, или, иначе, соответствует ли сознание бытию, способно ли оно верно отражать мир.
На данный момент не существует полной и всеобъемлющей теории человеческой субъективности, которая бы систематически, с единых позиций давала описание и истолкование строения, состава, и фундаментальных онтологических свойств сферы субъективного человека. Роль философии в исследовании сферы субъективного видится в том, чтобы подвести наш разум к осознанию наличия в нас того, что всегда в нас содержится, всегда «стоит перед глазами» — и именно в силу этого, как правило, не замечается.
Остроту рассматриваемой мной проблемы придает то обстоятельство, что современные исследования сознания «с научной точки зрения» (прежде всего, с позиций «нейронаук»), по всей видимости, зашли в тупик. Последнее десятилетие ушедшего века было, как известно, объявлено «десятилетием исследования мозга». В конце 80-х годов высказывались радужные прогнозы, что к 2010 году «тайна сознания» будет раскрыта и раскрыта именно путем исследования нейрофизиологических механизмов психических функций. Этого не произошло. Следует признать, что никакого существенного прогресса в понимании механизмов сознания за последние десять лет не было.
Мы до сих пор не имеем сколько-нибудь ясных представлений о том, каким именно образом мозг обеспечивает высшие психические функции. Не ясно даже является ли мозг тем органом, который целиком и полностью определяет факт существования сознания или же он есть лишь элемент более обширной системы, которая и обеспечивает психические функции во всем их объеме. Вполне возможно, что мозг — это лишь «место», где сознание себя обнаруживает (а отнюдь не то «место», где оно «производится»). Становится все более очевидным, что не существует какого-либо особого мозгового «центра сознания». Но и мысль, что сознание есть «интегральная функция мозга», — тоже вызывает возражение.
Сама формула: «сознание есть функция мозга» сталкивается с логическими трудностями. Замечу, что априори вообще не существует никакой логической связи между работой мозга и субъективными феноменами. Примером может служить ситуация, когда мозг работает совершенно нормально, а сознание полностью отсутствует.
«Научный» подход к проблеме сознания, как правило, явно или неявно предполагает натуралистическое понимание человека и человеческого сознания.
«Натурализм» в понимании сознания основан на следующих предположениях:
. Сознание человека есть некая «выделенная» часть бытия. За пределами «моего» сознания находится то, что называют «объективной реальностью» и эта объективная реальность мыслится как нечто, существующее совершенно независимо от «моего» сознания.
. Из предыдущего пункта следует, что если мы поймем устройство человеческого тела, в частности, устройство мозга, то мы получим исчерпывающее знание о природе человеческого сознания.
Такому пониманию сознания можно противопоставить «антинатурализм», который основывается на противоположных тезисах:
. Сознание не есть часть мира. Скорее наоборот: мир есть часть сознания. Никакой реальности, которая была бы абсолютно запредельна сознанию и никаким образом не была бы причастной к моему «Я» — нет и быть не может.
. Чувственно воспринимаемый «физический» мир не исчерпывает собой всей реальности. За его пределами существует «сверхчувственное», которое непосредственно доступно мышлению и составляет глубинную основу сознания.
. Сознание невозможно полностью объяснить, исходя из анализа устройства человеческого мозга. Мозг — это, скорее, «место проявления», а отнюдь не орган производящий сознание. Связь мозга и психики нужно понимать скорее, как координацию, чем как причинную связь.
Каким бы образом мы не понимали сознание — в любом случае оно должно быть как-то «спроецировано» в физический мир. Ведь сознание, так или иначе, действует в физическом мире, иначе мы ничего не могли бы сказать о нем, о его содержании. Так возможно ли человеку познать истинные отношения объективного и субъективного?
В философии существует термин для обозначения теории познания — гносеология.
Основное содержание гносеологии представляет собой связную систему проблем, центральной из которых является проблема истины. Возможность истинного знания связана с вопросом о познаваемости мира. Главными элементами гносеологии являются субъект и объект.
Под субъектом в теории познания подразумевается индивид или социальная группа как носители предметно-практической деятельности, как источники активности, направленной на объект. Объектом познания является то, что противостоит субъекту в его предметно-практической деятельности и в познании. Объект не просто совпадает с объективной реальностью. Он выступает как такая ее часть, которая находится во взаимодействии с субъектом. Объект — это та сторона действительности, на которую направлено познание. С одной стороны, мы имеем сознательного человека, с другой — мир как реальность, как бытие.
Проблема отношения субъекта к объекту как отношения познающего к познаваемому всегда была одной из центральных проблем философии. В рамках решения этой проблемы понимались и природа, и сущность субъекта и объекта. философия бытие гносеология онтологизм
Позиция онтологизма в философии, в отличие от противоположной позиции гносеологизма, предполагает первичное рассмотрение не процесса мысли, но объекта постижения. Находясь на стороне онтологического, мы прежде всего пытаемся выявить и ответить на вопрос: что есть, что является объектом нашего познания, на что обращен взор нашей интеллектуальной интуиции. Приверженцы модели онтологизма пытаются, в первую очередь, найти в ряду всего, что «течет и меняется», некую фундаментальную основу — неподвижную точку, подобную большому камню в быстротекущей горной реке. И только после нахождения и обретения этой опоры — бытийной инстанции, мы можем рассматривать уже собственно наш процесс познания этой вещи. Тем самым, мы начинаем мыслить о мышлении только после того, как мы определим, что есть и что мы можем постигать.
В противоположность онтологизму, гносеологизм пытается изначально понять сам ход нашего мышления. Приверженцы такой позиции (а сама позиция стала активно развиваться после И. Канта) обращают свой взор на рефлексию процесса мышления. В такой модели под сомнение берется возможность вычленения некой опоры, обладающей собственным онтологическим статусом, и она становится «вещью-в-себе» — непостижимой для познания. Единственное, что нам остается — изучать сам процесс познания. В таком методе чрезвычайно важен Субъект, именно он становится центром, его роль чрезвычайно велика.
